Несколько историй о водителях Великой Отечественной войны

Вторую мировую войну принято называть войной моторов. Роль как пехоты так и кавалерии снизилась, а на первое место вышла моторизированная техника.

Михаил Иванович Клапоусов

— Во время тяжелейших боев под Курском доставлял боеприпасы и топливо «Катюшам» и танкам. Делать это приходилось под бомбежками, артиллерийскими и минометными обстрелами, постоянно рискуя налететь на прорвавшиеся вражеские танки. В один из этих дней я получил приказ доставить боеприпасы для гвардейских минометов, но маршрут пролегал по болотистой местности.

Тяжелые, да еще полностью груженные «Студебеккеры», должны были застрять на этой дороге, о чем я и доложил вышестоящему начальнику. В ответ мне было указано не обсуждать приказ. Попытался еще раз, но мне пригрозили расстрелом, если еще раз попробую возражать. Чуда не произошло. Машины застряли на болотистой, размытой дождем дороге, но благодаря неимоверным усилиям личного состава подразделения, а так же благодаря тому, что все «Студебеккеры» были снабжены передними лебедками, снаряды были доставлены на батареи, но с опозданием. Опоздание было небольшое, немногим больше пяти минут, но на Курской дуге за такой проступок расстреливали.

Меня арестовали и отдали под суд военного трибунала. К счастью, солдаты моей роты слышали, как я пререкался с командиром по поводу маршрута движения. Они дали показания сотрудникам контрразведки, и меня освободили из-под стражи с восстановлением в прежней должности. Но за одну ночь под стражей я поседел. Одно дело погибнуть под вражескими бомбами и снарядами и совсем другое ждать, когда тебя свои же расстреляют.

Николай Федорович Бобрышев

— Однажды, во время крупной передислокации происходило массовое движение войск в колоннах, и надо ж такому случиться – у меня на перекрестке пробило оба колеса.

Надо их срочно менять, доставлять снаряды, а кругом сигналят, спешащие машины... Да еще и колеса у Студебеккера – тяжеленные, не то что руки в такой ситуации затрясутся, но и коленки...

Выскочил из соседней машины какой-то матерый мужик (я даже звания его понять не успел), да как заорет – у меня руки и опустились – сел и слезы из глаз. Да и как могло быть иначе, если мне в то время было 16 лет от роду!

Остановились другие водители, отругали мужика – посмотри, с кем ты связался, это ж мальчишка – и помогли колесо поменять, и завестись. Пошло дело – снаряды были доставлены вовремя...

Михаил Аркадьевич Городецкий

— Где-то в начале весны 1943 года послали нас трупы собирать под Сталинград, машин десять дали для такого дела. Бои там уже прошли, замерзших трупов лежало огромное количество. Там и немцы лежали, и наши. Надо было на каждую машину погрузить девяносто трупов, ставили их в кузов стоя. А если рука у трупа торчит, то он в машину уже не влезет. Что делать, отрубали им руки.

Перед погрузкой трупы раздевали – немцы все были одеты в шелковое белье, такие кальсоны были гладкие, а у наших кальсоны были ивановские, на веревках держались. Поэтому можно было определить, что это – немец, а то – наш. Трупы свозили в ямы, километров за двадцать. Приезжаю туда, смотрю – а местные дети на трупах катаются! Сядут ему на живот, руками держатся и едут с горки.

Я две ходки сделал, а потом мне говорят: «Вот пять человек, отвези их в такое-то село, они едут по делу». Я согласился. Они накидали в машину какие-то мешки, я еще подумал: «Что это там в мешках?» Приехали мы в это село, смотрю – а это одежда с убитых, они ее меняют на водку. У них там командовал какой-то майор, он мне сказал: «Ты оставайся у нас, мы тебе и орденов дадим, и документы будут, какие хочешь».

Я отказался: «Нет. Я дал клятву Родине, я этого не буду делать». Я не мог таким заниматься. Так этот майор написал командиру части, что я отказался, что я не выполнял задания, и меня вызвали в особый отдел. Я им все рассказал. Поехали мы с особистом опять в то село, и он убедился, что я сказал правду. И с меня сняли обвинение, а то бы шесть лет дали за отказ. А что сделали с тем майором, я не знаю.

Алексей Петрович Кофанов

— Однажды приехал прямо на передовую, встал за дом, машину ветками укрыл. Наш старшина принес мне поесть. Но только я приступил к еде, как наши штабисты вышли из дома, немцы это заметили, и открыли огонь.

Один снаряд пробил дом, и взорвался под задним колесом моей машины. Оторвало правое колесо, машина загорелась. А ведь у меня в кузове и гранаты, и патроны, и связь… Мы забежали в баню. Сидим и слышим, как осколки летят и прямо вклиниваются в бревна бани. Тут старшина командует уходить.

Я руками задницу прикрыл и бегом оттуда… Почему-то больше всего боялся, что вот сейчас мне осколок в задницу попадет… Так мой «шевроле» и сгорел. Но меня не ругали, это же война.

Анна Николаевна Корнеева

— Я попала в 485-й отдельный автотранспортный батальон, и до конца войны была там, водила машину. Когда мы приехали в эту часть, мужчин, которые сидели за нашими машинами, отравили на передовую, а нас посадили на эти машины.

Что мы делали? Мы были при 6-й Воздушной армии, и возили боеприпасы и все, что нужно было. На нас все время были налеты. Аэродром был не так далеко, 5 км от передовой. Как 12 часов так «рама», это немецкий разведчик. Крутится, вертится. Наши стреляют по нему, но его ничего не брало. В конце концов, мы сделали ложный аэродром в 5 км от настоящего аэродрома. Мы возили песок с карьера на этот аэродром. На одной стороне были саперы, на другой мы.

И вдруг налет. Командир командует: «Заводи машины, уезжаем!» Мы уехали, а потом нам рассказали, что все саперы погибли: они не могли ни уехать, ни убежать. Мы уехали на машинах, приехали в часть, но там у нас тоже погибли двое: в них попали осколки. Вообще у нас много погибало.

Симон Вольфович Горелик

— Поехали в разведку на двух БА-10. Едем по степи, добрались до села Буденовка, это в Сумской области. У крайней хаты спрашиваем – «Немцы е?». Отвечают – «Нема, не бачили».

Заезжаем в центр, а там стоят немецкие грузовики с пехотой, танки, а из ближайшей клуни прямо на нас смотрит дуло пушки. Мы выстрелили друг в друга одновременно. В нас – прямое попадание.

Мне большой осколок попал в левую ногу. Сержант Клюев успел меня вытащить из горящего броневика. В БА-10 баки с горючим находятся за сиденьями, так машина быстро сгорела. Нам удалось уйти из села на второй бронемашине.

Теодор Александрович Клейн

— В 1943-м году я получил «Студебеккер». Я всегда вспоминаю эти машины с большим уважением. Ленд-лизовские машины два раза спасли мне жизнь.

Первый раз на «додже» наехал на мину. Взрывом оторвало колесо, но никто в машине не пострадал, потому что к днищу у некоторых американских машин была прикреплена бронеплита толщиной 5 мм.

Другой раз вез полковника на «виллисе» по лесной дороге, шел ливень.

Почему-то ехали одни, без охраны. Впереди они увидели бандеровцев, которые бросили на дорогу трупы, чтобы остановить машину и взять их в плен. Но я дал газу и по грязи проскочил мимо бандитов под автоматным огнем.

Уважаемые читатели, если вы знаете интересные истории о ваших родственниках, которые были водителями во время Великой Отечественной войны, расскажите о них в комментариях. Подвиг наших предков нельзя забывать!